Мальчик смотрел на меня мигающими, полными страха глазами. Он не мог понять, куда исчезли родители, и почему всё нет и нет мамы и папы.
Он озирался по сторонам, где его окружали чужие, строгие люди. Малыш находился в детдоме.
К таким трагическим судьбам работники данного учреждения уже привыкли, а вот я никак не могла. Каждую историю маленького человека принимала близко к сердцу, как собственное горе. Вот и на этого мальчишку, которому едва исполнился год, я смотрела с разрывающимся от боли сердцем.
Малыш не плакал, но было видно, что он очень сильно переживает и ждёт, ждёт, что родители его заберут. Конечно, как можно объяснить годовалому ребёнку, что его отец и мать погибли, и он их больше никогда не увидит.
Я взяла ребёнка на руки и тихонько сказала: «Не бойся». Его глаза наполнились слезами и покатились по маленьким щёчкам. Но навзрыд он всё равно не заплакал. А так ещё хуже, когда ребёнок горе держит в себе. Мне было очень жаль малыша, и я старалась уделять ему побольше времени, играть, когда это получалось, приласкать, погладить по головке. Одна из старожил детского дома сделала мне строгое замечание, что зря я ребёнка к себе приваживаю. На всех сердца не хватит, а ему к добру привыкать нельзя, он уже сирота и должен готовиться к тому, что всю жизнь одному бороться придётся.
Но я с собой ничего не могла поделать. Лежала у меня душа к ребёнку. Сразу приглянулся малыш. И непонятно кто из нас кому больше нужен был – я ему или он мне. Казалось, что и на работу я хожу для того, чтобы увидеться с Виталиком. Но случилось то, чего я не могла представить даже в самом страшном сне – меня уволили. Причина – профессиональная непригодность. Нет, дело не в том, что я недостаточно хорошо выполняла свои обязанности. Просто слишком жалела детей, оставшихся без родительской заботы. А вот нужно было не давать волю чувствам. О чувствах в должностной инструкции ничего не было сказано.
Конечно, остаться без работы не очень приятно, но как я буду без моего Виталика, я вообще не представляла. Неужели мы с ним больше никогда не увидимся?
С мальчиком я встретилась ровно через два месяца. Именно столько потребовалось времени, чтобы уладить все бюрократические дела. А из детского дома мы ушли с ним вместе, как мать и сын. Случайных встреч на свете не бывает. Может, и увольнение моё было толчком, который помог мне принять окончательное решение.
А как вы считаете, правильно поступила героиня истории? Можно ли так привязываться к сиротам, как она, ведь всех всё равно не усыновишь?