Забирала сегодня Саню из школы. Пока ждала, невольно слушала разговор – мама какой-то девочки общалась с учительницей. Девочка при этом медленно одевалась неподалеку.
Учительница девочкой была недовольна. Отвлекается, математику не любит, ручки теряет, все время прыгает, сколько можно прыгать, это ведь школа, не детский сад.
Мама слушала учительницу и испепеляюще смотрела на дочь.
– Слышишь? Арина, ты слышишь? Подойди к нам!
Арина в это время уныло натягивала на себя сиреневый комбинезон. Потом она долго боролась с шапкой, сменкой, лямками портфеля, и наконец нехотя подошла ближе.
– Ты поняла о чем мы говорили? Ты плохо себя ведешь. Мне придется рассказать все папе.
Девочка молча изучала свои сапоги. Они тоже были сиреневыми, как и комбинезон.
– Папа может прийти в школу, я сама ему все расскажу, – заметила учительница.
– Прекрасно! Арина, ты слышишь? Завтра папа придет в школу! – победно закончила мама.
Арина продолжала изучать сапоги. Она стояла напротив матери и учительницы – одна. Они – вдвоем, с другой стороны. Напротив. Белые против красных. Или наоборот.
И вот что я думаю. Конечно же я не психолог. В этой конкретной ситуации я вообще никто. Я не знаю ни маму, ни девочку, ни учительницу. Ни тем паче девочкиного папу, которого собрались завтра пригнать в школу.
Но я знаю одно.
В тот момент, когда ты объединяешься с кем-то против своего ребенка. Пусть даже на минутку, пусть по мелочи, пусть по праведному поводу. В этот момент ты его – ребенка – теряешь.
Нельзя играть на противоположной стороне. Никогда. Даже если ребенок тысячу раз не прав. Если вы на одной стороне – то это ваша общая проблема. И вы вместе будете ее решать. Иначе он остается один.
Все, что нужно в этот момент – встать на сторону ребенка. Даже просто физически. Сделать шаг и перенести свое возмущенное тело на другую сторону. Встать рядом. Не напротив – а рядом.
Все!
Мы – вместе. Да, Хьюстон, у нас проблемы. Мы теряем ручки и не любим математику. И прыгаем. Хьюстон, ты Хьюстон или скаковая лошадь, ну сколько можно прыгать?
Но мы – вместе.