Будьте всегда
в Настроении

Однажды, более сорока лет назад на стол, из почерневшего от времени дерева, легла колода карт. — Начнем? – Бог посмотрел на Люцифера из-под кустистых бровей — Пожалуй, начнем… — Тот азартно потер ладони и с любовью посмотрел на карты. — Как обычно? – Бог кивнул на Землю — Да, чего тут уж менять! – Люцифер согласно кивнул и уселся на стул.

Однажды, более сорока лет назад на стол, из почерневшего от времени дерева, легла колода карт. — Начнем? – Бог посмотрел на Люцифера из-под кустистых бровей — Пожалуй, начнем… — Тот азартно потер ладони и с любовью посмотрел на карты. — Как обычно? – Бог кивнул на Землю — Да, чего тут уж менять! – Люцифер согласно кивнул и уселся на стул. Бог взял колоду, профессиональным жестом перетасовал карты и протянул Люциферу. Снимай. Длинный, темно-коричневый, чуть загнутый на кончике ноготь сдвинул колоду почти посередине, после чего Бог поменял обе половинки местами и принялся раздавать. — Слушай – Люцифер вопросительно глянул на Бога, — а как ты все успеваешь? И тут со мной играешь, и там со мной играешь, и еще в тысяче мест одновременно? Этот вопрос Бог слышал уже миллион раз. Можно сказать это был традиционный вопрос перед игрой. Но те же традиции требовали и ответа. — Ну, ты же знаешь, Люцик, — не прерывая раздачи, поднял глаза Бог, — я же един в тысяче лиц. Собственно, как и ты. — Это, да…да… — Люцифер закивал головой, взял розданные карты и разложил из веером в руке. Все это происходило аккурат 16 мая 1973 года по человеческому летоисчислению, в два часа и тридцать одну минуту. Именно в этот момент, на руках акушерки, я издал свой первый крик. Время на земле и в Боговом царстве идет по разному и поэтому, когда мне исполнилось пятнадцать лет, Бог и Люцифер все еще изучали карты, которые пришли после раздачи. Там прошло не больше пары минут. — Ну, все, ему пятнадцать. Начинаем? – Люцифер нетерпеливо почесал заросшую щетиной щеку. — Да, можно, — Согласился Бог. — Чей ход первый? – поинтересовался смотрящий за Адом — Сейчас увидим, — Кивнул головой Создатель. И оба устремили взгляды куда то вниз, на землю, где я, в это самое время воровал со стройки металлические скобы для строительства шалаша в лесу. — Оппа! – обрадовался Люцифер, — мой первый ход! Звонко шлепнула карта об столешницу и игра началась. Моя игра. Игра моей жизни. — А вот так? – Бог покрыл карту противника как раз в тот момент, когда я искренне каялся милиционерам больше так не делать. Люцифер покривился лицом, но потом заулыбался – а все-таки моя взятка! В этот момент я, нарушая обещания, залезал в чужой сарай. — Чую, нынче моя игра будет! Мой ход! – Люцифер опять хлопнул картой о стол, и они оба посмотрели, как я месил за школой нытика и стукача Димона. — Ты все понял? – строго спрашивал я у окровавленной морды? — Ддда…, — хныкал Димон размазывая кровяную юшку по лицу и одежде. А где то наверху нахмурился Бог, впервые подумав, что в последнее время ему, что то не везет в карты. Еще через год я выдернул этого нытика почти из под колес трактора. Как получилось, сам не знаю. Как то инстинктивно, что ли. — Козырь! Бог с оттяжкой покрыл карту Люцифера и забрал взятку. — Погоди, — нахмурился Люцифер, — разве это козырь? — Конечно! Ты же сам согласился перед игрой, что «Как обычно» и «Чего тут уж менять». Значит все по старому, спас жизнь, ну, или на худой конец здоровье, это мой козырь. Убил, навредил здоровью, это твой козырь. Все правильно? — Да, правильно – нехотя подтвердил Люцифер. Он уже много тысяч лет пытался выбить себе козырей и за менее тяжкие проступки, но все никак не получалось. Ведь правила игры в судьбу требуют согласие обоих игроков. Потом я украл из магазина несколько банок сгущенки и Бог нехотя отдал противнику взятку. Игра шла с переменным успехом, как, собственно и моя жизнь. За правильные дела Бог забирал выигрыш, за плохие, карточную взятку брал Сатана. Когда я был молодой и дурной, с явным преимуществом выигрывал Люцифер, но чуть позже, когда я разменял тридцатник, все чаще начал выигрывать Бог. И как раз, по моему, к сорока-с-чем-то летию, на карточном столе установился почти ровный баланс сил. Вот так бы и колебалась моя судьба от Люцифера к Богу и обратно, если бы… … Дорога к морю была всегда приятна. Отпуск только начался, машина летит по ровному асфальту, в багаже полный дайверский набор, включая много не нужного. Как, например, аварийный баллончик с воздухом. Я его ни разу не брал с собой на погружение, но почему то всегда таскал с собой. Места он не занимает, всего сантиметров тридцать пять в длину. Я его купил перед своим первым погружением, но так ни разу и не воспользовался. Хотя заправлял регулярно. Проехав уже почти пол маршрута, решил остановиться, перекусить. Обычно вдоль дороги стоит много всяких-разных кафешек, от которых тянется вкусный дымок жаренного шашлыка. Вот и сейчас я обратил внимание на дым, который поднимался за лесополосой. Вроде как кафе? Только дыма что то многовато. И свернув с дороги, я сразу понял, что сомневался не зря. Там, в деревеньке из десятка домов, горел крайний. Видимо он только начал гореть, потому, что огонь еще не сильно играл в окнах и распахнутой двери. Вокруг, на расстоянии толпились жители и зеваки из остановившихся машин. Кто то громко закричал, что в доме ребенок. — Вот тебе – Бог азартно шлепнул картой и забрал себе взятку как раз в тот момент, когда я, схватив маленький, дайверский баллончик с аварийным запасом воздуха, кинулся в горящий проем. — И еще ннна! – Бог с чувством громил Люцифера. А я никого не найдя и собиравшийся уже уходить из пылающего дома, вдруг услышал детский крик и остановился, что бы понять, откуда он исходит. — И еще ррраз!!! – очередная битая карта Сатаны ушла к Богу. Ну, вот и все, мелькнуло в голове, когда я прижимал маску баллона к лицу ребенка и выталкивал его в сторону двери. На двоих кислорода не хватит, а я уже старенький. Мне можно. А ей нужно. В затуманенном угаром сознании послышались крики пожарных и детский голос. Уже на улице, за окном. Я улыбнулся и ушел в тишину. — Все! Бог забрал последнюю взятку сильным козырем и покровительственно похлопал Люцифера по щеке. Не переживай. Тебе и так в последнее время много везло. Ладно, бывай, мне надо идти, еще вон его надо встретить. И Бог кивнул на меня, недоуменно озирающегося посереди уже холодного пепелища. В котором меня не смогли найти несколько лет назад, когда здесь был пожар