За что ты меня ненавидишь?
Садится, плачет, выбирает самый темный уголок у вечернего окна, теребит в руках платочек. Днем гуляла с ребенком – просила не носиться с ним на горках, потому что он заигрывается и не чувствует границ. Не послушалась – бегал-бегал от бабушки по этой чертовой горке и упал, ссадина во всю спину. Напоминаю, что не зря предупреждала. «Это не потому, что мы там бегали, он просто оступился, не надо все валить на меня».
Мама, это не ненависть, это моя отдельная жизнь с моими правилами. Когда я прошу человека выйти из занятого мной туалета, я делаю это не из ненависти, а из чувства потревоженной приватности. Это потребность в уважении моих норм и законов. Это досада, что мое мнение ничего не значит даже в моем доме, где ты теперь гость, а не хозяйка. Это боль от того, что мой ребенок поранился просто из-за того, что бабушка не считает нужным выполнить мамино указание.
Я дала тебе жизнь
Кричит, топает ногой. Я посмела вспомнить, как безжалостно перерывались ящики моего стола, мой портфель, читались все найденный там школьные записочки и рассматривались рисунки. Это называлось «наведи порядок у себя в столе». У меня не было своей комнаты, у меня не было даже ящика для моего личного беспорядка. У меня не было ничего только для меня. Все было в общем доступе. Все разбиралось на молекулы.
Мама, это не то. «Я дала тебе жизнь» — это когда палач передумал казнить и отпустил. Ты мне ее, конечно, дала, и решила, что раз дала ты, то ты ею и распоряжаешься? Забавно. Когда я слышу такие вещи, мне представляется Некто, который явился к женщине и сказал – «смотри, вот ребенок, может, родишь его, а то некому, кроме тебя, а ему бы жизнь бы дать». И она такая – «ну ладно давай, рожу, чего уж – мне, конечно, это не очень удобно, но раз надо так надо». Нет, мама, не попрекай меня тем, что ты реализовала свои материнские инстинкты. Иначе закрадывается мысль, что не очень-то и хотелось. Мне не нравится эта мысль.
Ты убиваешь меня
Четвертый час сидит в темной кухне, не включая света, ничего не ест, не пьет, не шевелится. Сын спрашивает, что случилось с бабушкой. В мои полторы недели до ПДР мне хочется только тишины и покоя. Но я неправильно готовлю рыбу, я следую советам шеф-повара, давшего мне рецепт, на своей кухне в свое свободное время. Я смею сказать «мама, мне так удобнее» и отказаться от требования дать ей показать мне, как надо, потому что она таких рыб уже сто миллионов приготовила.
Мама, это не я. Ты сама себя убиваешь, продолжая возлагать надежды на меня и моего брата. Ты убиваешь себя, придумывая сценарии нашей жизни и не видя их реализованными. Ты плачешь ночами от того, что все сложилось не так, как тебе мечталось, но разве все сложилось плохо? Кто из нас совершил в своей жизни хоть что-то противозаконное? Может, мы стали асоциальными элементами? Познали дно общества? Попрали законы вселенской морали? Убили, украли, возжелали неположенного? Наши дети здоровы, наши семьи крепки, в наших домах лад и мир, в наших душах нет черного, а есть честное. Я готовлю рыбу не по-твоему, но она, похоже, удалась – что же тут убийственного? Мама, не убивай себя больше, посмотри – все не по твоим черновикам, но все хорошо.
Вот погоди – ты окажешься на моем месте
И вдогонку: твои дети тоже будут тебя ненавидеть, они просто запомнят, что с мамой обращаются именно так.
Нет, мама, не окажусь. Я уже не на твоем месте, потому что твое место занято тобой. Чтобы оказаться на твоем месте, мне нужно в точности повторить твой путь. Я уже его не повторяю. И не планирую. И если дети меня возненавидят, то не потому, что я спорила с бабушкой, а потому, что я с ними неправильно обращалась.
Ты не доверяешь мне
Сердится, плачет. Уходя к врачу, даю ЦУ по поводу запретов в нашем доме. Разбрасывать игрушки можно. Играть с водой в раковине можно. Ходить голышом можно. Нельзя бросать мяч в кухне, потому что там стекла шкафа и плита, нельзя сидеть на подоконниках. Нет, не потому что мама отругает, а потому, что это опасно. Нет, мои дети не должны бояться наказания. Нет, он имеет право отказаться от обеда или от футболки. Нет, я настаиваю.
Мама, это не недоверие. Просто ты не живешь с нами и не знаешь наших правил. Я не знаю, по каким причинам ты принимала свои педагогические решения, но я четко осознаю мои мотивы как родителя. Я доверяю тебе. Поэтому оставляю ребенка с тобой, несмотря на то, что ты его видишь третий раз в жизни. Но пожалуйста, мой ребенок – мои правила. Да, ты вырастила двоих. И что-то ты от этих двоих не в восторге.
Вы меня не слышите
Мы слышим. Просто нам не нравится все время слушать, что мы, мягко говоря, так себе людишки. Я бы предпочла слышать слова «вкусный кофе», а не «кофе вкусный, но вообще его надо варить не так». Скажи мне – дочь, ты отлично выглядишь, а не «ты раньше так не стриглась». Скажи моему брату, что ему повезло с женой, а не напоминай ему, что он до этого брака трижды разведен. Или просто промолчи – чтобы мы были готовы слушать тебя снова.
Вы меня не любите
Мы тебя любим. Просто любовь – это не только «да, мама». Любовь – это когда ты говоришь «нет», и тебе при этом не страшно.
«Вы со мной спорите».
«Это надо делать не так».
«У меня опыт, я знаю лучше».
«Я всю жизнь вам отдала».
«Я помню, какими вы были маленькими – вы были совсем другими».
«Когда при детях спорят с бабушкой, дети не будут бабушку любить».
«Я больше к вам не приеду никогда».
Мама, родная, это не то. Мы спорим, потому что у нас на нашей территории тоже есть правила, и их надо уважать. Да, наверное, все надо делать не так, но нам НАДО именно так, и оно работает, приносит желаемый результат, дает нужные плоды. Неправильно сваренный суп вкусен, неправильно убранный дом чист, неправильно вылеченные дети здоровы.
Восемь миллиардов человек на планете с тобой не знакомы, но среди них все равно очень много счастливых людей – значит, твои советы – не единственный источник мудрости. У тебя прекрасный опыт, но он твой, личный, и пусть ты сто раз облилась кипятком, я не пойму, что такое «горячо», потому что это не я, а ты облилась, и еще у меня другой болевой порог, и там, где тебе уже больно, мне еще нормально. Ты знаешь лучше нас только то, что случилось с тобой. Мне жаль, что с тобой многое случилось.
Ты отдала нам всю жизнь, добровольно, ничего не оставив себе и не пробуя делать иначе, но то, что ты нам отдала – это твоя жизнь, и боги мои, неужели ты рассчитывала на то, что взамен на твою ты получишь нашу? Да, мы были в детстве другими, потому что мы были МАЛЕНЬКИМИ, но мне тридцать три, брату сорок семь, и если человек в сорок семь и в тридцать отри остается таким, как в три и в семь, то ему ставят диагноз по МКБ-10 и дают инвалидность.
Когда при детях родители спорят с бабушкой, дети видят, что взрослые не идеальны. Что даже бабушка ставит под сомнения мамин условно непререкаемый авторитет. Что людям иногда бывает трудно друг с другом. И любовь тут ни при чем.
Приезжай к нам, мама. Просто приезжай и не думай о том, какими мы стали и такими ли ты хотела нас видеть. Пусть в наших домах все не так, как в твоем, но радуйся, что эти дома у нас есть, и они полны любви.
Приезжай к нам, мама, посмотри, какие славные у тебя внуки, как нас любят наши супруги, как мы счастливы. Да бог с ними, с правилами, с разницей во мнениях, с порядками и опытом. Не смотри на наши неправильные пироги, не оценивай наши слова, не сравнивай нас прошлых с нами нынешними.
Приезжай обниматься с малышами и пить кофе, который кто-то с утра пораньше сварил для тебя пусть и неправильно, но вкусно и с любовью.
Приезжай к нам и радуйся, что мы счастливы. Пей с нами чай и читай нашим детям сказки. Научи их тому хорошему, чему ты научила нас, и не делай с ними тех вещей, которые причиняли нам боль.
Вы ничего не понимаете
Да, мама, конечно.опубликовано econet.ru
Автор: Дарья Ивановская
А ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ ЭТОМ?